Е: Меня зовут Кабанченко Екатерина. Я из города Слонима. Работала в салоне красоты, потом ушла и начала на себя работать. В 2020 году были первые выборы, на которых я голосовала. Мне 34 года и это был первый раз, когда мне казалось, что у нас может что-то получиться. Как и все, ходила на митинги, участвовала в цепях солидарности.

И: Что происходило в городе в день выборов?

Е: В день выборов голосовали всей семьёй. В стране полностью отключили интернет тогда, узнать новости можно было только из телевизора. Вечером там показали Ермошину (глава центральной избирательной комиссии РБ), которая заявила, что Лукашенко предварительно набрал 80% голосов. Услышав это меня буквально начало трясти от злости. Я встала и сказала, что надо что-то делать. Мы собрались с братом и поехали в центр города. Там почти никого не было. Там как раз выводили членов избирательной комиссии и к ним пытался прорваться парень с бело-красно-белым флагом. Его сразу задержали. Потом появилась девушка, тоже с флагом. Её начали жёстко задерживать и за неё вступился её парень. Он просто оттолкнул милиционера. По итогу ему дали два года «химии» (принудительные работы). Мужчин просто вытягивали из толпы. Начальник милиции начал пугать, что сейчас приедет ОМОН и всех силой разгонит. Сначала никто не хотел расходиться и в итоге людей просто разогнали.

И: Вас арестовывали?

Е: Да. 11 августа мы снова собрались на площади, я мой брат и ещё несколько людей. Мужчин начали просто без причин арестовывать. Арестовали и меня с братом, якобы как свидетелей для дачи показаний. Ко мне пришёл начальник местной милиции, Трухан его фамилия. Он с ходу начал домогаться меня, но я ему отказала, сказала, что он мне не интересен. Наверно это его зацепило, да ещё и при его подчинённых. Мне сразу заявили, что я падшая женщина, отправили на алкотестер, решили раз я так ответила, значит я пьяная. Узнали, что у меня ребёнок и начали угрожать его отобрать. Мотивировали тем, что я должна с детьми сидеть, а не по митингам ходить. Часа полтора искали, есть ли у меня судимости или состояла ли я на учёте. Меня специально удерживали 72 часа в отделении для того, чтобы потом задержать. В изоляторе меня досматривали, полностью раздели под камерами. У меня случился тогда срыв, я всю ночь плакала. Было обидно, потому что задержали просто ни за что, да ещё и такое скотское отношение. Ко мне несколько раз заходили, спрашивали, чего спать не ложусь. Я отвечала, что не могу занимать чужое место, потому что на моём месте должна быть Лидия Ермошина.

И: Как долго вы находились в заключении?

Е: Меня продержали в изоляторе два дня. Потом был суд. На суде сидели два милиционера. Одного я узнала, потом сверила с протоколом, оказалось, что они на суде сидят вообще под другими именами и фамилиями. Полностью всё было сфальсифицировано. В тот раз мне повезло, меня отпустили. Сказали, что я должна сидеть с детьми.

И: Почему вы решили покинуть страну? Вас продолжали преследовать?

Е: Да, но они начали давить на меня через ребёнка. Я продолжила ходить на акции, с дочерью. Сотрудники милиции тогда пытались агитировать её против меня, подходили к ней и говорили, что мама занимается неправильной деятельностью. Я на этого говорила дочери, что из-за этих людей, мамы несколько дней не было дома.

Позже к нам домой пришли с обыском. Они сами себе написали какой-то протокол, мне его не показали и не дали подписать. Когда уходили отдельно спросили, почему у ребёнка нет рабочего места. Я ответила, что когда пойдёт в школу, тогда и появится. Видимо это был намек на попытку лишения родительских прав. Я не спала ночь, понимала, что за нас взялись и спокойно жить уже не дадут. Я понимала, что надо срочно уезжать. Утром я отправила дочь в сад, а сама вернулась и начала собирать вещи. Через подругу пыталась узнать, смогу ли я пересечь границу без визы. Пыталась купить билеты на автобус из Бреста до Тересполя, но мне его не продали.

И: Почему не продали?

Е: Потому, что нет визы. Ничем больше не обосновывали.

И: Как вы выехали?

Е: Я приехала в Брест к подруге, сделала копии всех документов, всего, что у меня было и мы с ней поехали на вокзал. Я была просто в панике. Режим Лукашенко довёл до того, что казалось, что на тебя смотрит буквально каждый милиционер и вот-вот заберёт и посадят в тюрьму, а ребёнка отберут. Я безумно боялась потерять дочь, постоянно её к себе прижимала, чтобы она ни на шаг не отходила. Мы сели в автобус до Тересполя и я сразу предупредила водителя, что мы без виз, но нам срочно нужно бежать из страны. Он только ответил, что будем долго границу проходить и посмеялся. На границе на белорусской стороне первый прошёл водитель. Потом пошли мы, я отдала документы. Белорусский пограничник просмотрел их, посмотрел на меня: «Куда едете?». Я ответила, что еду в Тересполь. Он спросил какая цель визита. Я тогда чуть не расплакалась прямо перед ним. Я ответила, что просто хочу жить с ребёнком. Он не понял, я повторила ещё раз. Пограничник молча посмотрел на нас, отдал документы и мы быстро побежали обратно в автобус. На польской стороне водитель объяснил пограничникам кто я и почему еду в Польшу. Меня отвели в отдельную комнату, опросили, спросили, нужна ли защита. И уже оттуда нас повезли в лагерь в городе Бяла-Подляска. Уже в апреле мы с ребёнком получили защиту. В Беларуси нас до сих пор ищут. Ищет милиция, налоговая, органы опеки.

И: Столкнулись ли вы с какими-то проблемами уже тут, в Польше?

Е: Тут в Варшаве были проблемы с детским садом. Когда мы переехали в Варшаву в декабре, я просила администрацию лагеря помочь с устройством детей в сад. Один из работников лагеря просто выдал мне список телефонных номеров всех садов и сказал звонить искать. Белорусы помогли написать рекомендательное письмо, всё сами. Организации лагеря было всё равно на наши проблемы. В остальном, вещи сейчас на сезон есть, но на зиму детям уже ничего нет. Уезжали налегке. Детям у нас всех нужна техника, хотя бы самая простая. Они учатся удалённо, но даже нет ни ноутбука, ничего, чтобы можно было учиться. Тостеры ну или что-то, чтобы можно было детей в школу собирать, еду делать. Нам-то самим особо ничего не надо. Детям бы тут помочь. А вообще, как и всем, очень не хватает работы.